Они уходили быстро, не запустили дрон и не проверили что перед ними — и поплатились. Квадроцикл взлетел по тропе, перевалился через гребень, уверенно пошел по едва заметной тропе, и тут, метров с трехсот по нему ударил ДШК. Коротко и основательно — словно молния сверкнула, соединив незамеченную вовремя огневую точку на склоне и пробирающийся по склону квадроцикл — и квадроцикл, верней то, что от него осталось, покатился вниз по склону вместе с тем, что осталось от пришедшего на иранскую землю американского разведчика.
Уничтожив головной дозор — ДШК ударил по остальной группе, которая на свою беду, в основном успела пройти перевал…
— Огайо, я Роадраннер. Продолжаю движение в направлении новембер-виски. Признаков противника не обнаружено, боеконтакта нет.
— Роадраннер, вас понял, продолжайте.
LAV-25, он же Piranha — основное колесное боевое и разведывательное средство морских пехотинцев США сейчас производится на той же основе Piranha-3, что и Stryker аэромобильных частей армии США, поэтому и ту и другую машину можно было называть Страйкером. Тем более, что морские пехотинцы, вслед за армией добились таки закупки нормального средства огневой поддержки — не миномета, установленного в кузове LAV-25 на месте десантного отсека, а той же самой "легкой огневой самоходной системы"- ста пятимиллиметровой пушки на колесном шасси. Если раньше морские пехотинцы уделяли повышенное внимание огневой мощи и на Lav-25 стояла двадцатипятимиллиметровая пушка Бушмастер — то теперь, после Ирака и Афганистана ее сменил 12,7 миллиметровый пулемет с системой дистанционного управления. Тем самым, американская боевая машина проигрывала даже устаревшему русскому БТР-80 вооруженному могучим КПВТ, не говоря уж о БТР-90 с его тридцатимиллиметровой пушкой. Проблема в Ираке и в Афганистане заключалась в том, что сложно было обнаружить врага, а не отбиться от него, талибы почти не практиковали массированные открытые нападения на колонны и гарнизоны, как это делали моджахеды во время боев с Советской армией. С этими, откровенно неповоротливыми, плохо вооруженными машинами морские пехотинцы США вступили в войну с регулярной армией, с армией государства, которое до этого восемь лет вело тяжелейшую войну с равным по силе противником, которое восприняло не только американскую, но им советскую доктрину ведения боевых действий, требующую подавлять врага не высокоточными ударами, а огневой мощью. Стоит ли удивляться тому, что произошло потом.
Морские пехотинцы ехали не на броне машин, как это делают русские солдаты — а внутри, под защитой брони. Внутри было удобно, швейцарская машина очень высокая и широкая, с удобным десантным отделением, у каждого бойца было индивидуальное кресло со специальными подставками под ноги, чтобы избежать перелома лодыжек при подрыве на мине. Впереди, в "зоне управления" ехал командир, наводчик, который смотрел на экран, куда выдавалась информация по тепловизионному каналу и механик — водитель. Дорога здесь была довольно приличной, пусть местами засыпанной песком — и бронемашины продвигались быстро.
— Пять минут — сказал командир наводчику — что у тебя?
— Ничего, сэр.
Примерно пять минут и, судя по карте — стоп.
— Впереди что-то горит, сэр. Черт… и сильно горит.
Прогорело почти все, что могло прогореть — но и того, что оставалось было достаточно для того, чтобы ослепить термооптику наводчика.
— Стоп. Огайо, вызывает Роадраннер, прием.
— Огайо на связи, продолжайте.
— Сэр, я в район перевала, отмечен как точка Зулу. Дорога повреждена, впереди горящая техника, прием.
Эфир донес до разведчиков ругательство полковника
— Роадраннер, вопрос — сможет ли танк пройти дорогу, прием.
— Огайо, не могу сказать точно. Вероятно, нет…
Почему-то никто из американцев даже не подумал во время остановки высадиться и занять оборону вокруг машин, они считали эту остановку временной и ждали приказа на продолжение движения. А напрасно — если бы они высадились, возможно, увидели бы вовремя полосующие небо лучи фар и надрывный рев двухтактных мотоциклетных двигателей.
Первым понял, что творится что-то неладное наводчик на головной машине, он увидел мечущийся луч, потом еще один — и понял, что к колонне кто-то приближается и приближается быстро.
— Сэр, у нас гости.
— Что?
— Роадраннер, что там у вас?
— Сэр, у нас…
Вылетевший на склон мотоциклист на мгновение остановился — и пассажир, который обучался именно поражать цели с короткой остановки и даже с ходу — навел на стоящие в паре сотен метров и ниже едва видимые американские бронемашины гранатомет.
— Атака!
— Роадраннер…
Застучал пулемет Браунинга — но было уже поздно. Гранатометчик выпустил гранату, водитель мотоцикла моментально сорвался с места, уходя от ответного огня, когда-то, такими вот налетами — наскоками останавливали иракские танковые полки и три неуклюжих, вооруженных всего лишь двумя пулеметами и пушкой, которая не могла подниматься вверх машины, были для иранских коммандос-противотанкистов легкой добычей. У иракцев были хотя бы жуткие ЗУ-23-2 и ДШК на УАЗах, у этих — не было ничего…
Шедший замыкающим в небольшой колонне квадроциклов снайпер понял, что дело неладно и остановил машину до зоны поражения ДШК. Они должны были идти редкой цепочкой, чтобы не попасть под огонь одновременно — но сейчас они уходили от огня, боялись потерять друг друга в темноте… да и просто облажались, мать твою.
С винтовкой в руках, царапая щитками на локтях и коленях о землю, он выбрался на огневую позицию и плюхнул винтовку цевьем на какой-то подходящий камень — раскладывать сошки и нормально устанавливать винтовку — было некогда. Пулемет был совсем рядом, метров пятьсот, не больше, для Барретта это ерунда. Ему вторили несколько автоматов.
Поймав в перекрестье прицела неторопливо басящий ДШК, он перевел перекрестье выше вспышек дульного пламени и нажал на спуск.
Подыхай, ублюдок…
Пулемет заглох, несколько автоматов били форсированными очередями, пытаясь добить тех, кто еще был жив в этой гребаной долине и ища новые цели. Он выстрелил еще раз и еще. Погасил автоматчика, за ним еще одного, за ним ушел к Аллаху тот, кто попытался встать на пулемет — его согнуло пополам от удара пули и отбросило от пулемета. Какая-то случайная (или нет?!) пуля отрикошетила от камня и ударила снайпера по боевой маске, хорошо, что вскользь[51]. Но все равно было так, как будто он пропустил хороший хук слева. Тряхнув головой, снайпер приник к прицелу, истребляя одного иранского солдата за другим — у него было преимущество, он их точно видел, и убивал одного за другим.
Подыхайте, гады…
Все?
Несколько костров горели на склоне и в долине. Это были его друзья. Его сослуживцы. В конце концов, это были американцы, мужья и отцы, убитые теми, кто носил полотенце на голове и испражнялся прямо на улице.
Хотелось выть.
Снайпер подошел к первому квадроциклу — Джим, бывший хулиган из Детройта истекал кровью, но еще был жив. Пулей ему напрочь оборвало руку, вторая — попала в бронежилет и проломила его. Не пробила, а именно проломила.
— Джим? — снайпер посветил в лицо умирающего фонариком, наскоро осмотрел его — и понял, что бесполезно.
— Мак… — в горле тяжелораненого клокотало — вляпались… мы
— Да, брат… вляпались…
— Напиши… Дженне… у меня… все нормально…
— Напишу.
— И… — Джим протянул руку, снайпер во тьме нащупал ее, крепко сжал — отомсти… за нас… мы ведь… банда.
— Точно, парень. Мы — банда…
Джим захрипел и умер.
Где-то впереди, в долине, видно не было из-за деревьев и кустов — замелькали вспышки, раздался вой двигателей. Новые силы иранских басиджей на мотоциклах и легких скоростных машинах спешили вперед, чтобы обойти американцев по флангу.
Мак мог смыться. Квадроцикл был исправен, на нем самом — ни одной царапины.
Но вместо этого, он осторожно вынул из укладки на квадроцикле Джима пулемет M240, отстегнул с заднего крепления мешок с лентами и связку одноразовых реактивных гранат. И пошел назад, к винтовке, на позицию.
Потому что он решил для себя — здесь никто не пройдет!
Для заряда РПГ-7, предназначенного для поражения танков, Страйкер и вовсе не был помехой. Да, во время войны в Ираке американцы приняли кое-какие меры для повышения стойкости своих легких боевых машин к ударам РПГ — но это были не более чем полумеры. Иранские басиджи нанесли удар внезапно, используя специальные заряды, произведенные в Китае специально для поражения легких боевых машин с повышенной защитой. Они были удлиненными, с двумя последовательно расположенными зарядами, летели несколько быстрее, чем стандартный снаряд — но второй заряд был легче, чем у обычной противотанковой "тандемки", потому что ему предстояло пробивать не танковую, а куда более тонкую броню. Дистанция нанесения удара — пятьдесят метров и позиция гранатометчиков — "слева-сверху" еще больше затруднили какой бы то ни было ответ. Конечно же, разрекламированная израильская система защиты Trophy не справилась: удар был неожиданным, быстрым и сильным, по каждой из боевых машин было выпущено, по меньшей мере, по два заряда.
